Неточные совпадения
И
свеча, при которой она читала исполненную тревог, обманов, горя и зла книгу, вспыхнула более
ярким, чем когда-нибудь, светом, осветила ей всё то, что прежде было во мраке, затрещала, стала меркнуть и навсегда потухла.
Раскольников в бессилии упал на диван, но уже не мог сомкнуть глаз; он пролежал с полчаса в таком страдании, в таком нестерпимом ощущении безграничного ужаса, какого никогда еще не испытывал. Вдруг
яркий свет озарил его комнату: вошла Настасья со
свечой и с тарелкой супа. Посмотрев на него внимательно и разглядев, что он не спит, она поставила свечку на стол и начала раскладывать принесенное: хлеб, соль, тарелку, ложку.
Он вышел от нее очень поздно.
Светила луна с той отчетливой ясностью, которая многое на земле обнажает как ненужное. Стеклянно хрустел сухой снег под ногами. Огромные дома смотрели друг на друга бельмами замороженных окон; у ворот — черные туши дежурных дворников; в пустоте неба заплуталось несколько звезд, не очень
ярких. Все ясно.
Внутренность рощи, влажной от дождя, беспрестанно изменялась, смотря по тому,
светило ли солнце, или закрывалось облаком; она то озарялась вся, словно вдруг в ней все улыбнулось: тонкие стволы не слишком частых берез внезапно принимали нежный отблеск белого шелка, лежавшие на земле мелкие листья вдруг пестрели и загорались червонным золотом, а красивые стебли высоких кудрявых папоротников, уже окрашенных в свой осенний цвет, подобный цвету переспелого винограда, так и сквозили, бесконечно путаясь и пересекаясь перед глазами; то вдруг опять все кругом слегка синело:
яркие краски мгновенно гасли, березы стояли все белые, без блеску, белые, как только что выпавший снег, до которого еще не коснулся холодно играющий луч зимнего солнца; и украдкой, лукаво, начинал сеяться и шептать по лесу мельчайший дождь.
В открытые окна из церкви синими струйками тянется ароматный дым, в углах и над алтарем ютятся мечтательные тени, огни
свечей выступают
ярче, фигура Христа из синеватой мглы простирает поднятые руки, и тихое пение хора несется стройно, колыхаясь в прощальных лучах затихающего дня…
Я получил было неприятное впечатление от слов, что моя милая сестрица замухрышка, а братец чернушка, но, взглянув на залу, я был поражен ее великолепием: стены были расписаны
яркими красками, на них изображались незнакомые мне леса, цветы и плоды, неизвестные мне птицы, звери и люди, на потолке висели две большие хрустальные люстры, которые показались мне составленными из алмазов и бриллиантов, о которых начитался я в Шехеразаде; к стенам во многих местах были приделаны золотые крылатые змеи, державшие во рту подсвечники со
свечами, обвешанные хрустальными подвесками; множество стульев стояло около стен, все обитые чем-то красным.
Свеча догорела вся;
яркий, розовый луч начинавшейся зари уже играл на стене.
Тусклый ночник
светит вдали у дверей
яркой точкой, а в нашем конце полумрак.
И на все это
светило яркое солнце веселого ясного дня.
Через несколько дней совершенно неожиданно я увидел эту восходящую звезду в окружении
светил,
ярче всех засиявшую для меня.
С каждым шагом вниз пламя
свечи становилось все
ярче и
ярче и вырисовывало на бревенчатой стене силуэты.
Комната, в которой Рославлев нашел хозяйку дома, освещалася несколькими восковыми
свечами, поставленными в прозрачных фарфоровых вазах, и
ярким огнем, пылающим в прекрасном мраморном камине.
Они уже были в маленькой комнате с серыми дощатыми стенами; тут, кроме небольшого столика с зеркалом, табурета и тряпья, развешанного по углам, не было никакой другой мебели, и, вместо лампы или
свечи, горел
яркий веерообразный огонек, приделанный к трубочке, вбитой в стену.
Когда я проснулся,
яркое солнце
светило в карету...
В оранжерее горел
яркий шар. Пришла и Дуня с горящим лицом и блистающими глазами. Александр Семенович нежно открыл контрольные стекла, и все стали поглядывать внутрь камер. На белом асбестовом полу лежали правильными рядами испещренные пятнами ярко-красные яйца, в камерах было беззвучно… а шар вверху в 15000
свечей тихо шипел…
День был
яркий и почти знойный. В церкви пахло свежими березками и травою, которою устлан был помост. Бодрый, но хромой старик Овсянников быстро ковылял по церкви с пучками
свечей и с медяками на тарелке. Он весело раскланивался со всеми и, видно, был очень доволен своею распорядительностью.
Лучи заходящего солнца широкою струею лились сверху сквозь узкое окно купола и освещали морем блеска один из приделов; но они слабели все более и более, и чем чернее становилась мгла, густевшая под сводами храма, тем
ярче блистали местами раззолоченные иконы, озаренные трепетным заревом лампад и
свечей.
Весеннее солнце, светившее с западной стороны в огромные и уже выставленные окна, обливало всю церковь
ярким янтарным блеском, так что синеватые и едва колеблющиеся огоньки зажженных перед иконостасом
свечей едва мерцали в нем.
И каждый вечер меж кустов
Сто
ярких глаз, как
свечи в ряд,
Во мраке прыгают, блестят…
Сестра поправила ему подушки и белое одеяльце, он с трудом повернулся к стенке и замолчал. Солнце
светило сквозь окно, выходившее на цветник, и кидало
яркие лучи на постель и на лежавшее на ней маленькое тельце, освещая подушки и одеяло и золотя коротко остриженные волосы и худенькую шею ребенка.
Гуще и гуще надвигается черный покров ночи на небо,
ярче и
ярче сверкают на холмах зажженные
свечи, тусклей отражает в себе недвижное, будто из стекла вылитое, озеро темно-синий небосклон, розовые полосы зари и поникшие ветвями в воду береговые вербы…
Свиделись они впервые на супрядках. Как взглянула Матренушка в его очи речистые, как услышала слова его покорные да любовные, загорелось у ней на сердце, отдалась в полон молодцу… Все-то цветно да красно до той поры было в очах ее, глядел на нее Божий мир светло-радостно, а теперь мутятся глазыньки, как не видят друга милого. Без Якимушки и цветы не цветно цветут, без него и деревья не красно растут во дубравушке, не светло
светит солнце
яркое, мглою-мороком кроется небо ясное.
Обитель спала. Только чириканье воробьев, прыгавших по скату крутой часовенной крыши, да щебетанье лесных птичек, гнездившихся в кустах и деревьях кладбища, нарушали тишину раннего утра. Голубым паром поднимался туман с зеленеющих полей и бурых, железистой ржавчиной крытых мочажин… С каждой минутой
ярче и шире алела заря… Золотистыми перьями раскидывались по ней лучи скрытого еще за небосклоном
светила.
В минуту смерти человека
свеча, при которой он читал исполненную тревог, обманов, горя и зла книгу, вспыхивает более
ярким, чем когда-нибудь, светом, освещает ему всё то, что прежде было во мраке, трещит, меркнет и навсегда потухает.
Володя спустился в кают-компанию и подошел к старшему офицеру, который сидел на почетном месте, на диване, на конце большого стола, по бокам которого на привинченных скамейках сидели все офицеры корвета. По обеим сторонам кают-компании были каюты старшего офицера, доктора, старшего штурмана и пяти вахтенных начальников. У стены, против стола, стояло пианино. Висячая большая лампа
светила ярким веселым светом.
Длинной-предлинной полосой растянутые на вос-точной стороне неба облака серебром засверкали от всплывшего под ними
светила, хлынули с небесной высоты золотые лучи и подернули чуть заметную рябь речного лона сверкающими переливами
яркого света.
— На здоровье свет государю боярину ласковому! — заголосили и мужчины, и женщины. — Сияй, государь, барской лаской-милостью, как на высоком небе сияет красное солнышко.
Свети добротой-щедрото́й, светлая наша боярыня, как ясен месяц
светит во темну́ю ночь. Цвети, ненаглядная наша боярышня, расцветай, ровно звездочка
яркая. Белей, ровно белый снег, румяней, как заря-зорюшка, нам на радость, себе на пригожесть.
— Маленькая ссора часто то же самое, что гроза, после нее воздух чище и солнце
светит ярче, — молвила генеральша.
И с этим девочка погасила
свечу, чему Синтянина была, впрочем, несказанно рада, потому что щеки ее алели предательским,
ярким румянцем, и она была так сконфужена и взволнована, что не в силах была сделать ничего иного, как добрести до кровати, и, упав головой на подушки, заплакала слезами беспричинными, безотчетными, в которых и радость, и горе были смешаны вместе, и вместе лились на свободу.
A в окошко, теперь освещенное
ярким огнем
свечи, смотрела белокурая головка девочки с большими ласковыми глазами и двумя туго заплетенными косичками по плечам.
Вечер был чудесный — теплый и тихий. Солнце
светило сбоку в аллею. Нижние ветви лип просвечивали
яркою зеленью. В полосах солнечного света золотыми точками плавали мухи. Варвара Васильевна расхаживала по аллее с женами Елкина и Пантелеева и занимала их.
Когда вас свергнут, когда вы даже сами сгинете на месте от своей бездарности и бессмысленной жестокости, — и тогда сиянием вас окружит история, и вы
яркою, призывною звездою будете
светить над всем миром, и всё вам простят!
Даже если бы солнце у нас
светило ярче и дольше, я бы, может быть, искал и нашел другое!..
Темнело. Серп месяца стал
ярче и
светил теперь сквозь ивы. Внизу, в осоке, ровно журчал ручей, лягушка подозрительно и испытующе квакнула в сажалке и замолчала. На берегу, между двумя пеньками, стройная осинка глухо и ровно шепталась листьями.
Восковая
свеча, стоявшая на маленьком высоком шкапчике у изголовья кровати, освещала лицо аракчеевской экономки, и это лицо, с хитрыми прекрасными глазами, казалось вылитым из светлой бронзы, и если бы не
яркий румянец на смуглых щеках, да не равномерно колыхавшаяся высокая грудь лежавшей, ее можно было принять за прекрасно исполненную статую.
«Тот материал, который горит в этих лампах, не может
светить ярче, — отвечал он.
Только что показавшееся из-за горизонта дневное
светило обливало своими
яркими лучами всю окрестность, и эти лучи невыносимым для глаз блеском отражались от чистого, пушистого, еще юного снега, покрывавшего двор и крыши домов.
Не
ярче пылает
свеча чистейшего воска.